Бугульминец поведал историю любви военного времени

Эшелон трое суток шёл практически без остановок, и вот уже несколько дней - никакого движения.

- Ждём приказа, - отвечали на многочисленные вопросы командиры.

Поначалу режим военного времени соблюдался, а потом стали расслабляться. Офицеры быстро освоили город, устроились на ночлег в домашних, человеческих условиях. Не жить же неизвестно сколько в вагонах!

Ваня был старшиной. В армии у старшины особая, никем не заменимая обязанность: в боевой ли обстановке или, как сейчас, в ожидании приказа, солдаты должны быть сыты, обуты-одеты и помыты. Вот и крутился Ваня день-деньской как белка в колесе. Но когда тебе двадцать пять, бывалому солдату времени хватает на всё. И сошлись дорожки двух старшин, Ивана и Валентины. Валя была старшиной санитарного поезда. Она понюхала пороху медицинской сестрой на полях сражений, после второго ранения врачи госпиталя на колёсах оставили её у себя.

В Зелёном Доле Валюша стала своей во всех лазаретах, познакомилась и с местным начальством. Её взяла на постой старшая медсестра одного из лечебных пунктов, благо комната пустовала. Для женщины домашняя обстановка, особенно после многотрудных солдатских забот, казалась особой благодатью.

С Иваном Валентину свела служба. Приглянулся ей паренёк: таких статных ребят даже в большой армии ещё поискать. Накормила раз-другой своей стряпнёй, а вскоре заглянул Ваня на огонёк вечерком. Разведка была недолгой: возраст-то уже не детский. Стали ночи коротки для молодых. Война научила их не думать о завтрашнем дне, им было хорошо вдвоём после дневных хлопот.

Дни летели незаметно, осень шла к завершению. Солдаты стали разъезжаться по домам: войну с Японией закончили без них. Старшин судьба тоже разлучила. Валентина уехала к родным в Казахстан, а Ивану ехать было некуда. Жизнь приютила его в Казани. Здесь и дожил он до семидесяти трёх…

Иван Григорьевич передвигается, опираясь на клюку. Сутуловат, но всё равно достаточно высок - под метр семьдесят пять. Сутулость - от плохого зрения: нужно видеть, куда ступаешь. Без очков ветеран совершенно беспомощен, даже с «костылями на глазах», как он сам говорит, не может сам взять лекарство со стола дежурной сестры.

В больничной палате Иван Григорьевич оказался после четырёхсуточной реанимации. И уже забыл, как стоял, что называется, на краю. Уверен: врачи поставят на ноги, не дадут умереть. Так случалось уже не раз. Да и о какой смерти речь! Всего три года, как он женился на милой шестидесятилетней женщине, соседке по лестничной площадке. У Ивана умерла жена, а у соседки незадолго до этого муж ушёл в мир иной.

- Оказывается, сорок лет я жил с женщиной, и только теперь понял, что значит настоящая жена, - говорит бывший фронтовик.

…Саима приходит каждый вечер. «Молодожёны» долго целуются. Посетительница по максимуму использует время свидания, успевая рассказать все новости и выслушать мужа, потом они нежно прощаются. Через неделю после реанимации старый солдат смог рассказать, как вернулась в его жизнь осень 1945-го в Зелёном Доле.

…В дверь его квартиры вошла женщина лет сорока. Решительным видом, уверенностью движений и крупной лепкой черт лица она почти сразу вернула Ивана Григорьевича в пору молодости.

- Я - ваша дочь, - объявила гостья, затем замолчала, глядя на отца: не стало ли ему плохо? - Мою маму зовут Валентина. -- Всю жизнь мечтала увидеться. Мама говорила, мы очень похожи, сейчас я в этом убедилась.

Несколько дней родные провели вместе. Иван Григорьевич познакомил новообретённую дочь с Казанью. Они расстались так, будто не было четырёх десятков лет неизвестности.

А через несколько месяцев Иван Григорьевич поехал к дочери и Валентине. Познакомился с двумя внуками, ходил с ними на ночную рыбалку. А те, затаив дыхание, слушали у костра фронтовую историю двух старшин.