Венок сонетов

В детстве творчество радует просто умением рифмовать. «Плачет - мячик», «на пол - лапу»… И пошло, поехало. Потом из ритма и рифм вырастает стишок. Стихи вырастают, как беспокойные детки, то огорчают, то радуют. Восторг от первой публикации. Вершина признания - интервью и приглашение почитать вирши в эфире. Там я имела неосторожность ответить на вопрос интервьюера о мечте: « Написать венок сонетов».

Упиваясь легким течением брюсовского сонета: « Я помню юность; синий сумрак сада; сирени льнут, пьяня, со всех сторон…» или восхищаясь венком сонетов Максимилиана Волошина, мой поэтический вкус формировался долго и мучительно. И вот я дала обет верности этому древнейшему (13 век!) изобретению поэтов-виртуозов, требующему мастерства в тектонике и подборе рифм. Да я мечтала о нем, не смея дотронутся и не ощущая в себе силы ваятеля, способного преодолеть пятнадцать ступеней восхождения к поэме из пятнадцати сонетов.

Труднее всего, как оказалось, определиться с магистральным стихом, заключительным в звуковом ряду и определяющим смысл и композицию сочинения. Магистрал - как солнце, вокруг которого будет вращаться вся галактика чувств и настроения… Мыслей было достаточно, а вот с чувствами еще бедновато. « Не хватает влюбленности», - решила я. Причем влюбленность должна быть неудачной, заставляющей мучиться, страдать, глядеть на звезды… Объект страданий и будет моим магистральным сонетом, от которого разбегутся лучи света на все ступени венка сонетов.

Объект воздыханий должен быть обаятелен, и быть в окружении поклонниц для разжигания ревности, и не отвечать мне взаимностью. На горизонте такого не оказалось. Но все произошло спонтанно. На концерт какой-то заезжей поп-звезды в кассе билетов не оказалось. Мне удалось выловить лишний билетик с рук. На вероятного соседа по партеру было некогда даже взглянуть…

С концерта мы вышли вместе, в состоянии прострации и романтичного настроя. Звенела весна, дурманил аромат цветения, тянулись через заборы букеты сирени. Мы шли в одну сторону, говоря ни о чем, пока не добрели до распахнутых дверей маленького кафе. Вдохновенно ели мороженное, сидя напротив и не глядя друг на друга. Интереснее было наблюдать за публикой за окном: толпа плыла с концерта мимо, возбужденная и празднично разодетая.

И неожиданно шевельнулось в душе ощущение безоблачного счастья. Посмотрела на случайного знакомого: невысок, скуласт, несмел. На меня - никакого внимания. Увлечен витриной окна и вкуснейшей влагой во рту. Проводил, как казалось, из учтивости. Обменялись телефонами на всякий случай. Случай не замедлил явиться на следующее же утро. Я позвонила сама и предложила ответный жест с лишним билетиком в театр. Свидание назначила у знакомого кафе.

Судя по всему, он меня даже не запомнил. Смотрел, улыбаясь, поверх голов куда-то в сторону, хотя я стояла почти рядом. Все складывалось почти по сценарию: свидания стали повторятся под разными предлогами, его молчаливость и нерешительность заставляли изобретать случайности и темы разговоров и поводы для откровений. Наконец, мы обменялись визитами друг к другу в гости. Изучая в его комнате книжные полки, была удивлена присутствием Брюсова и Волошина у заядлого технаря, каким он казался. Магистральным сонетом стала наша немноголюдная свадьба, предопределив все дальнейшие ступени обещанного венка сонетов, имя которому - жизнь.

Ольга КОСТЮНИНА