Воспоминания о детской беспризорности в Бугульме, первых пионерах и комсомольцах

О борьбе с детской беспризорностью в молодой республике в период становления Советской власти, первых пионерах и комсомольцах – очерк-воспоминание нашей соотечественницы Марии Николаевны Елизаровой, сохранившийся в фондах местного краеведческого музея.

Бугульма. Детдом имени Льва Николаевича Толстого, 1923 год. Первая наша воспитательница – Ольга Болотова собрала нас, разновозрастных ребятишек, загнанных в 1921 году голодом в детский дом, и провела с нами беседу: «Кто такие юные пионеры?» Рассказ был красочным, интересным. После беседы она объявила, что будет записывать нас в пионеры, конечно, кто хочет сам.

Мы сидели притихшие, как провинившиеся, опустив головы, иногда потихоньку переглядывались. Ведь большинство из нас ранее были беспризорными. И почти за каждым был «грешок». «Разве нас примут в пионеры?». Как выяснилось, так думали многие ребята. В голодный 1921 год, будучи беспризорными, мы промышляли на базаре: где украдем морковь с воза, где репу или огурец, а когда особенно тяжко было, шли к хлебным ларькам – просить кусочек, и нас часто гнали:

– Иди, иди Бог подаст ... 

А Бог нам не подавал. Часто на улице можно было увидеть детей и взрослых, умерших от голода. Их собирали и клали поленницами, а потом хоронили в общих могилах. И мы голодные, обозлившись на все, хватали с прилавка краюшку или кусок, и бежали под крики торговок. Или идешь, бывало, по базару среди рядов лавок и крестьянских возов, где заманчиво лежали хлеб, калачи, овощи, и глотаешь слюнки – купить-то не на что.

Отчаявшись, мы залезали в чей-нибудь огород, и, если нас не замечали, не гнали хворостинками, набрав картошки, счастливые, убегали за «монастырский лес». Пекли картофель в жарниках, и почти сырым, нечищеным ели.

«Нечищеная вкуснее», – кто-нибудь приговаривал, а по существу, если очистишь, то ведь четверть картошки пришлось бы выбросить. Просто жалели.

Наевшись, измазанные в угле и пепле, мы укладывались у костра и засыпали. Иногда кто-нибудь из нас рассказывал очередную фантазию из своей жизни. Она необыкновенно кончалась тем, в какой роскоши он или она жили прежде. А утром снова в «поход», пока нас не выловили комсомольцы и не поместили в приемник, а оттуда – в детдом.

И вот с таким прошлым нам предлагают вступить в пионеры, где должны быть кристально чистые люди. Мы молчали...

Наша тетя Оля, очень душевная, славная девушка, наша любимая воспитательница, была смущена. Ее щеки имели особое свойство краснеть. Сейчас она стояла покрасневшая, исключительно взволнованная, вероятно, думая, что ее беседа не произвела на нас должного впечатления.

– Неужели никто из вас не хочет стать пионером? – спросила она тихо.

– Тетя Оля, какими мы были до детского дома? Брали чужое… Ведь таких не примут в пионеры?

– Почему не примут? Теперь вы не берете. Вас голод, нужда заставили поступать неверно. А сейчас изучите законы и правила юных пионеров. Потом будете торжественную клятву давать, после этого вас примут в пионеры. А сегодня только запись желающих стать пионерами.

– Муську все равно не примут, она нас бьет.

– Тетя Оля, я не говорила, не хотела ябедничать, но теперь я должна говорить правду. Когда я дежурила, должна была следить, чтобы до вечера никто на койку не садился, а они, как только уйдут воспитатели из палат, тут же на койки, вот я их по башкам…

– Ты правильно делаешь, что не велишь садиться на койки, на них только спят, но драться ты не имеешь права, – сказала тетя Оля.– Вот вам бумага, подходите, кто хочет стать пионером, записывайте свою фамилию.

Но записался только один Кощеев. Но он был очень высоким, и все догадались, что он скрыл свой возраст, чтобы попасть в детдом. Тетя Оля стояла счастливая.

– Завтра после завтрака соберемся в этом зале, я продиктую вам законы и правила пионеров, разобьемся на звенья. Сегодня подумайте, кто в какое звено пойдет.  Будут пять звеньев: «Роза Люксембург», «Серп и молот», «Семашко», «Зиновьев» … Вам придется разделиться на пять групп, выбрать из своей среды вожатого звена.

До поздней ночи у нас шли перешептывания. Все думали, кто и в каком звене будет? Кого лучше выбрать вожатым звена? С нетерпением ждали утра. Тетя Рая, вторая воспитательница детдома, не раз приходила в спальни детей.

– Что с вами сегодня? Скоро ли угомонитесь?

Наконец зашел заведующий детдомом. Рассерженный, он с порога гаркнул:

– А ну, спать сейчас же! – и погасил свет.

Все притихли. Утром мы ходили стайками. Все обдумывали деление на звенья, спори, кто куда пойдет. Дали звонок на завтрак. Все кинулись в столовую. Ребята не ели, а глотали. Тетя Мотя, кухарка, удивилась:

– Глядите-ко, глядите-ко, это они что? С ума посходили, что ль? Даже не доели! Когда это было? Раньше добавки просили, а ныне … куда бегут все?

Мы действительно бежали все в зал. Около тети Оли стоял высокий и красивый юноша. Разметавшие черные кудри делали его похожим на цыгана, на шее у него был пионерский галстук. Кое-где раздавался шепот: «Полковой… Полковой… Полковой…!»

– Это чего ж, военный, что ли? – спросил меня Мугумар.

– Не знаю.

– Муська, пойдешь в наше звено?

Но тут раздалась команда:

– В одну шеренгу становись!

Все быстро построились.

– Ребята, с вами будет говорить председатель кантонного детского бюро юных пионеров товарищ Полковой, – объявила Болотова.

Что он говорил – моя память не удержала всего. Но очень ясно было, когда он стал говорить о дружбе: «Все за одного, один за всех. Помните, ребята, если один сделает ошибку в своем поведении, тень падет на все звено. Я сейчас вас ознакомлю с содержанием торжественного обещания, которое вы после выучите, и будете давать его при приеме в пионеры».Из этого обещания в память врезались слова: «Общественные интересы держать выше своих интересов». После они стали моим кредо на всю жизнь.

– Теперь, ребята, приступайте к делению на звенья.

И тут поднялся такой гомон, каждый звал в свое звено, спорили, тянули друг друга за руки.

И вдруг команда Полкового:

– В одну шеренгу по росту становись!

Все выстроились. Полковой выровнял шеренгу по росту и дал вторую команду:

– По одиннадцать человек рассчитайтесь! Первые одиннадцать – на три шага вперед! Идите вправо, к окну. Вторые одиннадцать – идите влево, к окну.  Третьи – идите к пианино. Четвертые – идите к столу. Пятые остаетесь здесь. Ну, теперь товарищ Болотова будет присутствовать в каждом звене при выборе вожатого звена. После каждый из вас спишет торжественное обещание.

Наше звено выбрало название «Роза Люксембург», а вожатым выбрали меня. Помню,было еще два звена – «Карл Либкнехт» и «Серп и молот». В последнее вошли малыши. Название двух звеньев не помню. На звеньевом собрании при помощи вожатой Оли Болотовой мы обсуждали, что теперь мы должны быть для всех примером, помогать старшим.

Однажды мы встали, чуть свет, и у одной старушки выпололи и окучили огород, засеянный картофелем. Она так бы и не узнала, кто ей сделал. Радуясь, она рассказывала соседям, что это бог помог ей. Тогда кто-то из ребят услышал это и сказал: «Бог в красных галстуках!»

Второй случай остался в моей памяти. К нам, в детдомовский отряд, влились ребята с окраины города (в то время нашему отряду дали помещение в женском монастыре. У монашек было несколько девушек-послушниц, их готовили в монахини). У Гаврилы-кузнеца умерла жена. И вот одну дочь – Дусю он отдал в монастырь. Мы сагитировали ее поступить в пионеры. Монахини устроили ценный бунт нашим вожатым, но все обошлось. Дуся ушла из послушниц в няньки и стала неплохой пионеркой.

Третий случай: нам всем сказали, чтобы пионеры, которые живут у родителей, сделали себе дома пионерские уголки. Многие родители запротестовали.

– Куда полезли, антихристовы отродья! Дома иконы, а они свои лозунги развешивают! – кричали на детей религиозные бабушки.Но были и другие люди:

– Ведь неплохо они себя ведут и старшим помогают, и учиться стали лучше, и драк на улице не стало, – уговаривали они взбунтовавшихся бабушек.

Незабываемый день, когда наш шеф-товарищ Адриков принес горн и барабан. О, сколько было радости! Мы выстроились попарно под барабанный бой и с песнями прошествовали по всему городу. Мне запомнился только припев:

Раз, два, три,

Пионеры мы,

Мы фашистов не боимся,

Пойдем на штыки.

Нашими любимыми песнями были «Картошка» и «И наш паровоз вперед летит, в коммуне – остановка». Но, не долго мне пришлось быть пионеркой. Нас, семь человек из отряда, в 1924 году торжественно передали в ряды комсомола. И меня тут же назначили вожатым отряда юных пионеров, а в начале 1925 года приняли в комсомол.

А потом, когда я стала вожатой первого железнодорожного отряда юных пионеров (после отъезда Анатолия Полкового в город Казань), организовывала детскую игру «Красные и белые». Атаманом «красных» выбрали меня, а атаманом «белых» – Костю Озерова. На рукавах, всех играющих были нашиты значки. По количеству сорванных значков и работе разведчиков определили победу «красных».

Позднее наш отряд включили в борьбу с недостатками. Организовали детскую газету «Красный галстук». Под речитатив и песню мы делали различные спортивные фигуры, маршировали в одинаковых костюмах по сцене и пели:

Мы галстук красный, врагам опасный,

Идем мы в ногу с ВКЛСМ

Идем мы в ногу,

Нам дай дорогу!

Врагов своих сметем с пути.

Мы в красных галстуках,

Мы пионеры,

Нам все известно обо всем -

И вдоль по миру

Свою сатиру

Как факел огненный несем!

Дальше шли частушки, высмеивающие пороки людей. Доставалось лодырям, прогульщикам и другим. Часто, на звеньевом сборе, мы скандировали разные лозунги, например, такой: «Свой союз мы укрепим против своры барской. Всех ребят объединим цепью пролетарской!».

В 1927 году была избрана помощником председателя кантонного детского бюро юных пионеров, а в 1928 году – руководителем экскурсии школьников-пионеров по маршруту: Бугульма-Москва-Ленинград-Волховстрой. В 1929-м, как председатель кантонного детского бюро ЮП, повезла 75 человек в город Казань, на областной пионерский слет. В 1931 году была отозвана в распоряжение обкома комсомола, в город Казань, потом перешла работать в аппарат Татарского обкома КПСС.

Мария Николаевна Елизарова  – легендарная персона, одна из создателей музея Горького и главного культурного пространства Казани середины XX века, родилась20 июня 1908 года, в селе Каран Башкирской АССР. Прожила до 86 лет. Маленькая Маша рано лишилась родителей, воспитывалась в Бугульминском детском доме. В 1921 году вступила в ряды пионерской организации, а в 1925-м – в комсомол. Была вожатой и председателем районного детского бюро. В Казани работала в обкоме партии. Училась в литературном институте имени Горького.

Мария Николаевна более 38 лет работала директором Литературно-мемориального музея имени А. М. Горького, придя туда в 1941 году. Заслуженный работник культуры РСФСР, член ССП СССР. Является автором нескольких пьес, в том числе о партизанке Зое Космодемьянской и отважной летчице-татарке, а также книг «Юность» Буревестника» и «Незабываемые встречи». В первую – включена одноименная пьеса о казанском периоде жизни писателя Максима Горького, повесть «Марьям» – о событиях 1918 года в Бугульме и ряд очерков-воспоминаний о встречах с интересными людьми, а во второй – очерки «Горький в Казани».

Мария Николаевна любила свою Родину и свою профессию, считала святым долгом сотрудника музея – не только хранить историю, но и рассказывать о ней людям. Удивительно, но в годы Великой Отечественной войны работа по комплектованию фондов музея практически не останавливалась – проводились конференции, собиралась фронтовая печать, партизанские листовки и газеты. 

Материалы подготовили

Разиля ШАКИРОВА, «БГ».

Любовь ДЕКИНА,

            специалист по экспозиционной выставке

Бугульминского краеведческого музея.

Фото

Мария Николаевна Елизарова. Выступление с докладом на XVII научно-городской конференции (г. Казань).