Холера в нашем уезде (1829 – 1830)
Впервые об этой страшной инфекционной болезни ваш покорный слуга услышал в июне 1970 года, когда демобилизовался из рядов Советской Армии. Тогда я жил и работал на Каменском химкомбинате «Россия» в Ростовской области, а рядом, в Астраханской области и на Украине, появилась холера. Советские средства массовой информации мало что сообщали о...
Холера азиатская (cholera asiatica) - острое инфекционное заболевание, вызванное холерным вибрионом. Клинически сопровождается большей частью типичными явлениями со стороны желудочно-кишечного тракта; отличается высокой летальностью. Присвоили это название английские авторы, первые давшие описание азиатской холеры. В русской медицинской литературе начала XIX века болезнь встречается под названиями «судорожная холера» (cholera spasmodica), «индийская холера», «корчевая холера индийская», «холера-болезнь» (cholera raorbus), «собачья смерть».
Холера берет свое начало из Индии. Большинство исследователей полагает, что здесь, в долине Ганга, она существовала с незапамятных времен. Годами распространения ее в мире считаются 1817-1823 (с продолжительностью в шесть лет), 1826-1837 (11 лет), 1846-1862 (17 лет), 1864-1875 (12 лет), 1883-1896 (13 лет), 1902-1926 (25 лет).
В 1910 году в Оренбурге в электропаровой типолитографии товарищества «Каримов, Хусаинов и Компания» были напечатаны записки врача А.Попова «Холера 1829
-33 годов в Оренбургском крае»: «В Бугульме находится дом для помещения больных … без всякого присмотра, ибо больные содержатся неопрятно, имеют белье черное и толстое, палаты нечистые и невыметенные, медик и фельдшер в больнице бывают редко, и лечение производится худо». Вот с такой больницей и таким медицинским персоналом наш город должен был бороться с эпидемией. .
Холера попала в Оренбургскую губернию в конце июля 1829 года вместе с караваном, прибывшим из Бухары. Ростовский купец Кайдалов, проявив гражданское мужество, в письме председателю пограничной комиссии сообщал из Троицка о существовании в Бухаре «заразительной» и страшной болезни. Он писал, что, имея в бухарском караване своих товаров на сумму 100 тысяч рублей (огромные, между прочим, по тем временам деньги!) и «свои выгоды ни во что вменяя против блага отечества», просит никоим образом не допускать к пределам России караван, могущий принести с собой смерть, несчастья и страдания тысячам людей. Страшная болезнь, «причина гибели народов», захватила пришедший еще ранее в Троицк из Ташкента караван близ Туркестана; о втором же приближавшемся из Бухары к Троицку караване он писал, что в нем «вследствие смертности едва осталась четвертая часть возчиков и великое уныние азиатцев доказывают сию горестную истину».
Новость о письме купца проникла в население, которое и так уже было обеспокоено различными слухами. Администрация старалась успокоить общество. Дознание, произведенное в Троицке, показало якобы недостоверность сведений, сообщаемых Кайдаловым. Секретный комитет нашел их не заслуживающими веры, а «дабы зловредный замысел купца открыть во всей полноте», для успокоения общества и в назидание другим купец 31 июля был отдан под суд. Следствие тянулось до марта 1830 года и окончилось освобождением Кайдалова, когда холера уже со всей очевидностью свирепствовала в Оренбургском крае. Однако о мытарствах ни за что пострадавшего человека каким-то образом стало известно графу Бенкендорфу, начальнику III отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии. Результатом стало пожалование купцу в апреле 1831 года. золотой медали на Аннинской ленте для ношения на шее за патриотизм и в вознаграждение за несправедливое преследование.
Кстати, тогда же российским правительством для всех врачей Европы была назначена премия в 25 тысяч рублей за лучшее исследование о холере.
В Бугульме болезнь появилась при следующих обстоятельствах.
7 ноября 1829 года заболела жена портного Пустовалова, «женщина сурового сложения», следом его ученик Роман Иванов. Затем в уездный город приехал из Оренбурга обер-офицер Пенский. Выезжая из Оренбурга, он выдержал 14-дневную обсервацию, но по приезде в Бугульму холера у него все же проявилась, и хотя сам Пенский выздоровел, после него эпидемия распространилась по всему городу. Впрочем, как сообщал врач А.Попов, она отличалась легкостью и из 22 заболевших никто не умер. Казалось бы, на этом все, болезнь ушла. Однако в начале сентября следующего года она появилась в Акбаше. Как зараза была занесена в деревню, осталось невыясненным. С одной стороны, это была почтовая станция, стало быть, народ проезжал всякий. С другой, обвиняли старообрядцев, бежавших сюда из Саратовской губернии. Как бы там ни было, в Акбаше холера свирепствовала чрезвычайно и послужила источником эпидемии во всем уезде. 30 сентября она оказалась в малобугульминских хуторах: один из жителей носил к сыну своему, стоявшему в оцеплении в Акбаше, пищу. Из хуторов холера перешла в татарскую деревню Альметьево из-за «небрежного наблюдения за карантинною цепью чиновника Эннатского», а из Альметьева распространилась кругом благодаря, как нашла позже губернская комиссия, дворянскому заседателю Артемьеву. Командированный в этот аул для устройства карантинного оцепления, он застал там большой базар и, взяв с кого деньги, с кого водку, напился, а будучи пьян, распустил всех участников базара без надлежащей обсервации, то есть карантина, по домам в свои деревни.
Итогом расследования этих вопиющих случаев явилось то, что Эннатский получил строгий выговор, а Артемьева вообще отрешили от должности.
В саму Бугульму холера была занесена 14 октября 1830 года из малобугульминских хуторов. Сколько народу заболело и умерло, цифр нет, хотя доподлинно известно, что всех жителей в 1830 году здесь насчитывалось 2924 человека, из них 1348 - мужского пола.
Всего же в уезде холера отмечалась в 21 населенном пункте; жителей в них числилось 11334 человек обоего пола, больных холерою - 668 человек, 412 умерли.
На борьбу с эпидемией, читаем далее в записках Попова, «сверх вспомогательных средств Бугульминского комитета было употреблено: 11 чинов местной полиции, 4 дворянина, 1 чиновник, 2 урядника и 4 офицера Оренбургского казачьего войска, 19 башкирских чиновников, 366 башкир и 786 обывателей. Врачебные силы, боровшиеся с эпидемией, состояли из 2 докторов медицины, 5 врачей, 6 лекарских учеников и 3 цирульников». Некоторые из пришедших на помощь с инфекцией сами заражались и не всегда выходили победителями в схватке со смертельной болезнью. Так умерли от холеры врач Сычевский и цирульник Козин.
Медицинских работников особенно не хватало - губернаторы просили друг у друга врачебной помощи. А Казанский губернатор обратился к оренбургскому также, чтобы тот выделил полк казаков для создания оцеплений вдоль своих границ. Недостаток войск обнаружился, например, по границе Бугурусланского и Бугульминского уездов с Казанской губернией. Здесь оцепление долго не могло быть поставлено, так как регулярные войска занимались поимкой большой шайки разбойников (человек 18-20), скрывавшихся в дремучих лесах по рекам Зай и Черемшан. Она грабила по дорогам в Бугульму, где ежегодно проходили крупные ярмарки, на которые привозили на продажу только помещичьих и киргизских лошадей не менее четырех тысяч голов.
Везде создавались кордоны. Внутри Оренбургской губернии, к которой относился и наш Бугульминский уезд, каждый, поражен он холерою или нет, отгораживался от соседних карантинами; также и селения в свою очередь друг от друга. Почта везде подвергалась очищению и ее даже устроили по-особому на тот момент - сделали летучей, то есть казаки, которые перевозили корреспонденцию, не должны были прикасаться друг к другу.
В Бугульминском уезде в сентябре и октябре 1830 года кордонною службою было занято 623 человека рядовых казаков и пехоты и 27 офицеров и чиновников. Кордоны и пикеты содержались большею частью иррегулярными войсками - казаками, башкирами, калмыками, в некоторых местах земской полицией и самим населением в виде натуральной повинности. Снабжение оцепленных мест продовольствием, фуражом, топливом лежало на войсковом и кантонном начальстве, земской полиции. Топливо для костров, служивших для приготовления пищи и отогревания стражи в холодные ночи, сено для лошадей доставлялось почти везде окрестными жителями. Можно себе представить, каким тяжелым бременем считало это для себя местное население. Оно было очень недовольно своим тягостным положением. Власти даже опасались появлении бунтов.
Отмечается, что состоявшие на службе чиновники не отличались особенными достоинствами. Почти вся земская полиция, исправники, дворянские и сельские заседатели и прочие уклонялись по возможности от исполнения своих обязанностей - сказывались больными, отговаривались другими делами и т.д. Взяточничество было обычным и неискоренимым явлением. Один из смотрителей, дворянин и подполковник, брал с населения почему-то гусями и деньгами, другой вообще продовольствием, которое возами отправлял в свое имение. Те, кто помельче, довольствовались водкой и ассигнациями. Многие из них получали выговоры, дворяне - опубликование своих неблаговидных поступков, отрешение от должностей, отдавались под суд. Под конец военный губернатор Оренбургской губернии П. Сухтелен устал бороться с этим злом и только отмечал на полях докладных и отчетов: «Еще одна мерзость». Когда в имении одного из этих людей выявилась холера и он вследствие карантина не мог удрать оттуда, Сухтелен высказался: «Наконец-то хоть один из них попался». Однако среди призванных на борьбу с холерой, особенно среди военных и врачей, было немало людей честных, на точную исполнительность которых губернатор мог вполне рассчитывать. Они не только лечили, но и вели подробные наблюдения. Например, врач Критский описывал течение холеры с 28 сентября по 26 октября 1830 года в хуторе Малобугульминском (кроме этого хутора он имел в своем ведении деревни Уразаево, Асеево, Учаллы, Азнакаево, Акбаш): «Первая и главнейшая причина холеры состоит в ее особенном заразительном свойстве, действующем первоначально на самый чувствительный орган - желудок и его сплетения и сочувствию приводящем в сострадание прочие органы тела, близкие к желудку и отдаленные. Сообщается ли болезнь сия от больных здоровым через испарину, испражнения, произведенные поносом и рвотою, через выдыхаемый больными воздух или от их трупов - определить нельзя. Я видел многих, неосторожно приближавшихся ко рту одержимых холерою или прислуживающих им, видел детей, лежащих подле своих больных матерей, и ни один из них не получил сей болезни. Холодное время и морозы хотя не истребляют совершенно, но уменьшают качественность холеры».
Критский предлагал неукоснительное отделение больных или сомнительных от здоровых, оцепление зараженных домов, частей или целых селений, дезинфекцию и двухнедельный карантин.
По окончании эпидемии граф Сухтелен представил чиновников, принимавших участие в борьбе с холерой, и всех врачей к высочайшим наградам. Предварительно были составлены списки этих лиц с их характеристиками. В труде А.Попова приведены некоторые отзывы о врачах председателя Бугульминского уездного комитета по холере. Например: «Весьма сведущ и опытен в лечении холеры, при том молод, здорового сложения, силен и усерден, но несколько пренебрегает полицией медицины»;
«По недавнему служению не имеет еще достаточно навыка, однако же очень усерден, при том молод и здорового сложения, потому подает весьма хорошую надежду на будущее время»; «Весьма сведущ и опытен, но уже обленился; ищет случаи иметь покой; с большою пользою в случае холеры может быть употреблен в губернском или другом городе в глазах начальников губерний»; «Опытен в лечении холеры, сведущ в полиции медицины, весьма усерден и весьма распорядителен, при том молод и здорового сложения, словом, отличный врач в случае холеры»; «Весьма сведущ и опытен в лечении; прекрасно знает медицину, очень усерден, чрезвычайно точен и исполнителен и при том молод и не слабого здоровья, словом, во всяком случае отличный врач»; «Усерден, желает практики, при том не старых лет и недурного здоровья, а потому по приобретении большой опытности в лечении холеры может быть употреблен не без пользы против сей болезни».
Из этих отзывов можно понять, какие требования предъявлялись к эпидемическому врачу.
Кроме администрации и само население местами с благодарностью относилось к врачам. Так, например, Бугурусланское дворянство и жители города постановили поднести уездному врачу Богинскому в знак признательности серебряный вызолоченный кубок стоимостью не менее 1000 рублей.
Медицинский совет издал особую книгу под заглавием «Собрание актов и наблюдений, относящихся к холере, бывшей в конце 1829 и начале 1830 годов в Оренбургской губернии», которую снабдил следующим предисловием: «Медицинский Совет долгом считает присовокупить, что врачи, занимавшиеся в Оренбургской губернии лечением и прекращением холерной эпидемии, оказали в сем деле отличное усердие. Они исправляли обязанность свою, не щадя собственного здоровья. Многие из них сами перенесли сию болезнь, а некоторые пали жертвою оной».
В июне 1831 года вышло постановление Комитета Министров Российской империи, Высочайше утвержденное, об уничтожении карантинов и оцеплений, однако холерные комитеты и очищение оставлены были в силе. Военный губернатор Оренбуржья П.Сухтелен, убежденный в пользе карантинов, на свой страх удерживал их все лето.
Напомню, что в тот тридцатый год холера свирепствовала не только в нашем крае, но и по всей России. По мнению некоторых исследователей, именно эпидемии этой болезни мы обязаны появлению «болдинских» стихов Александра Сергеевича Пушкина: он просидел в глухой деревне всю осень (а не в его характере было подолгу задерживаться на одном месте) якобы из-за карантинов и боязни заразиться. В прочем, это уже другая история…
